Вдруг у нее вырвался крик испуга. Долорес узнала того самого Мерино, который привел ее в темницу. Она увидела глаза его, исполненные сладострастия, и отшатнулась — внутренний голос шепнул ей: «Спасайся от приближающегося к тебе дьявола-искусителя!»

Она хотела скрыться от него, но как найти убежище в этой маленькой комнатке без окон? Долорес с испугом оглянулась и в отчаянии схватилась за голову. При этом движении ее роскошные волосы распустились, а шаль упала, обнажив ее прекрасные плечи. Она не заметила этого, потому что отгадала намерение монаха и, страшно побледнев, старалась спастись от него.

Мерино же тотчас догнал ее и страстным движением охватил ее руками.

— Отчего ты от меня бежишь, сестра Долорес? — проговорил он, и его горячее дыхание коснулось уже щек ее.

— Оставьте меня, вы бесчестный человек! — кричала испуганная девушка и с силой оттолкнула от себя монаха.

— Ты здесь потому, что хочешь постричься и отказаться от света, — возразил Мерино, стараясь подвести ее к дивану.

— Отойдите от меня, отворите дверь — я ничего другого не хочу, как воротиться к отцу моему, дону Генрикуэцу дель Арере.

— Ты не можешь более отказаться от желания, которое ты мне уже раз передала и которое уже известно почтенным патерам. Ты уже погибла как для отца твоего, так и для мира — ты принадлежишь стенам монастыря!

— Прочь от меня, негодяй. Отвори дверь или Долорес задушит тебя!

— От таких рук должно быть приятно умереть! Умереть на твоей груди — значит перейти в мир вечного блаженства, — проговорил Мерино с ужасным выражением и дрожащим от волнения голосом, приближаясь с Долорес все ближе к дивану.

Ковер заглушал шум борьбы. Несчастная девушка со сверхъестественной силой защищалась от объятий Мерино, страсть которого была доведена до крайней степени и придавала ему ужасную силу. Руки его касались прекрасного тела девушки, и желания его были еще более возбуждены этой борьбой.

Долорес чувствовала, что ей скоро нельзя будет более противиться усилиям Мерино, она чувствовала, что силы ее оставляют и что ноги ее дрожат.

Никого не было вблизи, никто не мог прийти к ней на помощь, никто не мог ее освободить от объятий сладострастного монаха, который видел себя, наконец, близким к желанной цели.

Ведь это была ночь святого Франциско, которая приносила свободу и наслаждение в стены Санта Мадре. Фанатик Мерино достал себе для этой ночи такую чудную жертву, что ему завидовали все остальные инквизиторы.

Но Мерино хотел поделиться с братьями и намеревался предоставить им свою жертву после того, как сам вполне насладится ею.

После подобного мучения жертва отправлялась, обыкновенно, в какой-нибудь отдаленный монастырь в Пиренеях или Сьерры-де-Ока, где она должна была постричься в монахини — молиться и страдать. Да будет проклято Санта Мадре!

Руки прекрасной Долорес ослабли, волнующаяся грудь ее прикасалась к груди Мерино. Быстрое, прерывающееся дыхание ее не позволило ей кричать и звать на помощь.

Мерино подвел ее к дивану.

Колени Долорес подкосились — преступная рука ужасного монаха коснулась уже ее талии.

В эту минуту у страждущей девушки вырвался ужасный крик.

Мерино улыбнулся — он был уверен, что крик этот ему не помешает.

Вдруг сильная рука ударила в дверь комнаты. Дрожащий и пылающий от волнения монах приподнялся, проклятие сорвалось с губ его. Он удивлялся и не мог понять, какой подлец осмеливался ему мешать в ту самую минуту, когда он уже достигал своей цели.

— Монах, отворяй! — закричал незнакомый ему голос.

Мерино вскочил, пораженный дерзостью того, кто осмеливался так звать его.

— Монах, отворяй! — повторил еще громче тот же незнакомый голос.

Мерино задумался.

— Ах, помогите мне! — закричала совершенно обессиленная Долорес, падая на колени и простирая руки к небу.

В эту минуту дверь упала во внутрь комнаты под ударами топора и на пороге ее показался дон Рамиро, гроссмейстер ордена Летучей петли. Золотой крест украшал его грудь, черная маска покрывала его лицо, а около него стояли два стройных, сильных испанца, под ударами которых сломалась дверь.

Долорес поспешила навстречу к своему спасителю, между тем как Мерино, видя грозившую ему опасность, схватил стоявшее на камине большое распятие и в 'одно мгновение ударил им по лампе, освещавшей комнату. Тогда в ней водворилась непроницаемая темнота.

Пользуясь этим, быстро как тень проскользнул Мерино. мимо слуг Летучей петли и исчез в темных аллеях монастырского сада так ловко, что никто не мог последовать за ним.

— Действительно ли вы мой избавитель или тоже пришли меня мучить? — спросила девушка у замаскированного дона, фигуры которого она не могла рассмотреть в темноте.

— Я пришел сюда, донна Долорес дель Арере, для того, чтобы возвратить, вас отцу вашему, — отвечал гроссмейстер таинственного ордена и взял за руку обрадованную девушку. — Следуйте за мной! Бальданеро, — прибавил он, обращаясь к стоявшему около него испанцу, — сзывай всех на обратный путь!

— Ах, как мне благодарить вас за избавление от тех мучений, которые я должна была испытать здесь — за избавление от отвратительных объятий и от всего, что мне предстояло здесь претерпеть? — сказала Долорес, проливая слезы радости и следуя за своим спасителем.

Между тем как Бальданеро собирал своих товарищей, расставленных для караула в монастырском саду, дон Рамиро с двумя оставшимися у него испанцами отворял двери всех остальных маленьких комнат.

Монахи быстро и ловко скрылись, а навстречу к своему избавителю выбегали наполовину раздетые молодые красивые девушки и простирали к нему руки. На лицах их изображался ужас. Они на коленях молили дона Рамиро, чтобы он вывел их из этих проклятых комнат, где их старались обесчестить, чтобы потом заставить постричься в монахини.

Замаскированный гроссмейстер был еще более их вооружен против Санта Мадре и инквизиции. Он поднимал и успокаивал несчастных девушек, обещая вывести их тотчас из этих стен.

Еще последняя комната оставалась не открытой. Дон Рамиро отворил дверь в нее. Тут находился Маттео, вполне погруженный в порыв своих страстей. Духовник королевы-матери мучил молодую женщину, навязывая ей свою любовь. Занятый достижением своей цели, он не слыхал шума в коридоре — и вдруг увидел перед собой замаскированного дона, помешавшего исполнению его сладострастных желаний.

Рассерженный этим появлением, он быстро вскочил. Маттео был бы в эту минуту в состоянии предать незнакомца в руки палача Мутарро.

— Кто вы такой, смелый незнакомец, скрывающий лицо свое под маской? Как вошли в этот дом, в эту комнату? — закричал он, дрожа от злости.

— Как я сюда попал, останется для вас неразъяснимой тайной, патер Маттео, на вопрос же ваш: зачем я сюда пришел, я охотно отвечу, потому что это касается вас.

— Кому принадлежит этот голос? — произнес сквозь зубы начальник инквизиции, который уже собирался позвать прислуживающих братьев для того, чтобы они задержали незнакомца, но воздержался от этого.

— Я пришел для того, чтобы спасти эту прекрасную женщину и запретить вам осквернять ее тело прикосновением ваших рук. Так ли служат церкви, патер Маттео?

Несчастная женщина воспользовалась свободным мгновением и с мольбой припала к своему избавителю. Маттео хотел оторвать ее от незнакомого спасителя.

— Она свободна! — холодно сказал гроссмейстер ордена. — Не смейте более прикасаться к спасенной жертве, находящейся под моим покровительством!

— Кто же вы такой? Каким образом могли вы войти в сад монастыря Санта Мадре? Ключ от ворот находится только у брата привратника, больше ни у кого. Второй ключ лежит в министерстве, а другого входа нет! Я хочу знать, кто вы такой! — закричал Маттео и дернул за звонок для призыва братьев, прислуживавших в беседке.

Никто не явился на зов всемогущего начальника инквизиции.

— Не трудитесь, патер Маттео! — сказал гроссмейстер озлобленному монаху. — Здесь нет никого, кто бы послушался вашего приказания. Я свое дело сделал! — прибавил он и спустил настолько свой плащ, что удивленный Маттео увидел на груди его большой золотой крест.