— И дона Рамиро, которого я хочу низвергнуть и устранить? — нетерпеливо спросила королева.

— И его тоже, но не забудь, только после полночи найдешь ты этих людей в спрятанной зале. Не поручай никакому доверенному лицу, опасайся герцога де ла Торре и графа Рейса, равно как и адмирала Топете, который на днях женится на дочери дона Арере. Действуй сама и будь неумолима и строга! Случай дал тебе в руки орден Летучей петли и его предводителя. Не склоняйся на прощение — истреби их!

Королева с напряженным вниманием слушала каждое слово ясновидящей. Она имела неограниченное доверие к монахине Патрочинио, так как все предсказанное ею точно сбывалось. И неудивительно, что монахиня с каждым годом приобретала все большую и большую власть над Изабеллой.

— Будь неумолима, если ты их не убьешь, они убьют тебя! — мрачным голосом повторила монахиня. — Молись усерднее в церкви святого Антиоха.

Обыкновенно мечтательные глаза Изабеллы блестели, ее роскошная грудь высоко подымалась и опускалась после предостережения ясновидящей. На ее лице, дышавшем здоровьем, появилась жестокое выражение, которое появлялось всегда, когда она думала о наказаниях или произносила смертный приговор.

«Если ты их не убьешь, они убьют тебя!» Эти слова зловеще звучали в ее ушах — с ними оставила королева опаснейшую комедиантку, которая заодно с иезуитами вызвала всебедствия, обрушившиеся на испанский престол.

Королева возвратилась в свой будуар. Маркиза де Бевилль заметила ее волнение и старалась избегать ее. Качая головой, наблюдала старая Марита за некогда столь скромным, милым королевским ребенком, так скоро превратившимся в страстную женщину, дозволявшую дурным советникам управлять и руководить собой.

Старая дуэнья видела, что сегодня, как и после всякого свидания с монахиней, Изабелла была в сильном волнении. И добрая старуха заранее предвидела, что быть беде, но несмотря на это она не смела противоречить ей.

Королева приказала ей подать длинный черный капюшон. Она охотно предостерегла бы ее от слов подозрительной монахини. Изабелла не заметила ее озабоченного лица, подошла к письменному столу и нажала золотую пуговицу звонка, проведенного в комнату адъютантов. Через несколько минут на пороге показался адъютант де лас Розаса, уже известный нам с тойночи, когда Изабелла велела арестовать Энрику.

— Попросить ко мне министра-президента графа Сен-Луи! — приказала Изабелла.

Старая Марита принесла длинный черный капюшон и, не говоря ни слова, положила его на стул.

— Ваше величество, — прошептала она боязливым голосом.

— Что тебе надо, Марита? — поспешно спросила королева.

— Вы так сердито спрашиваете меня, что слова замирают у меня на губах, — заметила старая дуэнья, — ваше величество…

— Так говори же, Марита, — но, кажется, я заранее знаю то, что ты хочешь сказать мне.

— Ваше величество желает выехать в эту ночь.

— Непременно. Вели немедленно закладывать экипаж, но без егерей и адъютантов!

Золотые часы пробили двенадцать. Дуэнья медленно направилась к двери.

— Поторопись, Марита, твоя королева должна в эту ночь ехать, не то ей грозит опасность!

В это время адъютант доложил о графе Сен-Луи. Министр Сен-Луи появился в дверях. Он был высокий, худощавый мужчина, с окладистой черной бородой. Волосы на его голове были до того редки, что, несмотря на все его искусство, еле-еле прикрывали лысину.

— Господин министр, я прошу вас сопровождать меня в страшный и опасный путь. Я сообщу вам на месте в чем дело! Потрудитесь предварительно поручить генерал-капитану… о, вы пожимаете плечами и хотите сказать, что он не подведомствен министру!

— К сожалению, ваше величество!

— Я это изменю, но только не этой ночью, а потому я приготовила письменный приказ испытанному капитану де лас Розасу, которого по благополучному окончанию страшной экспедиции я произведу в генералы, отправить пятьсот уланов и столько же алебардистов на разные улицы, ведущие к площади Конституции. Вы удивлены, граф? Но прошу вас немедленно исполнить мое приказание и потом вернуться сюда для ночной поездки. Через час войска должны занять площадь и ожидать моего приказания!

Граф Сен-Луи поклонился и поспешил исполнить странное приказание королевы, между тем как последняя с помощью маркизы закуталась в свой длинный темный капюшон. Под ним на Изабелле было тяжелое атласное платье, обшитое кружевами, а на груди королевские ордена. Голову и лицо она закрыла темной вуалью и с удовольствием увидала возвращающегося министра-президента, тоже надевшего черный длинный плащ.

— Расставлены ли пикеты по улицам?

— Они только что выходят из казарм, ваше величество.

— Командование поручено капитану де лас Розасу и ему известно, что он должен ожидать нас на площади Конституции.

Граф поклонился в знак исполненного приказания.

— Так следуйте же за нами!

Королева отправилась, а за ней Сен-Луи, который не забыл взять с собой кинжал. Они шли не через залы и переднюю адъютантов, а через комнату дуэньи и маленькие коридоры. Караул отдал честь. Изабелла быстро поклонилась и стала спускаться по лестнице, которая, как известно читателю, ведет к скрытому ходу.

— Прикажите кучеру ехать на площадь Конституции и остановиться у статуи Филиппа III.

Сен-Луи прошептал молитву и пошел за королевой через проход, ведущий из парка, мимо караула, а потом через соединяющий портал к дворцовым воротам.

В тени, ожидая ее, стоял экипаж. Его только недавно привезли из Парижа и устроенные на новый манер колеса с резиновыми шинами не производили никакого шума. Изабелла вошла в карету, граф усадил ее. Потом, Сен-Луи сел на переднее сиденье, шепотом передал лейб-кучеру приказание королевы.

Карета неслышно выехала со двора и никем не была замечена на пустынных улицах. Форейтеры с факелами, блестящие адъютанты и вся пышность двора, которую Изабелла так любила, возвращаясь поздно вечером из театра или с какого-нибудь вечера, были покинуты на этот раз. Ее сопровождал один граф Сен-Луи.

— Теперь пора, господин министр, сообщить вам таинственную цель и причину нашего ночного путешествия, — начала королева, — то, чего вам и другим не удалось узнать, чего я несколько лет напрасно домогалась услышать от вас, я могу сообщить вам теперь. Я знаю, где собирается общество Летучей петли!

— Неужели ваше величество не боится ночью, лично, арестовать общество, для которого нет ничего святого и которое ни перед чем не остановится? — поспешно спросил министр.

— Вы, кажется, боитесь, граф? Значит я ошиблась в выборе кавалера, — язвительно проговорила Изабелла.

— Я боюсь не за себя, а за вас, ваше величество.

— Вы слишком добры, граф! Но я боюсь, что в мое отсутствие дадут ускользнуть этому дону Рамиро, этому ловкому и умному предводителю тайного общества. Никто не знает его, потому что он всюду является в маске. Мы увидим, кто за ней скрывается!

— Этот страшный предводитель, всюду имеющий союзников, ни перед чем не останавливающийся, перед которым, как говорят, отворяются все двери, не испугается, когда ваше величество прикажет его арестовать! — доказывал Сен-Луи.

— Я положу конец его власти, передав его палачу! — холодно проговорила Изабелла.

— Я в оцепенении, ваше величество, и должен сознаться, что если бы заранее знал этот план, то именем народа воспротивился ему! Я умоляю вас не подвергать свою жизнь опасности.

— Ваше предостережение опоздало, господин министр, мы уже поворачиваем на площадь Конституции и через несколько минут будем на месте.

Площадь Конституции лежит неподалеку от Пуэрто-дель-Соль. Перерезанная многими улицами, она образует правильный круг и имеет некоторое сходство с парижским Пале-Рояль. На этом широком плацу бывает мадридская рождественская ярмарка. Посередине стоит конная статуя Филиппа III, окруженная мрачными, серыми четырехэтажными домами, из которых многие до того ветхи и стары, что один их вид, как и вид самого плаца, производит грустное впечатление.